#ուրեմն նահանգներում ենք, էս գործընկերս էլ հա #հայերեն տժում է հնդիկների վրա՝ էս սեւերը, էս մեկը հաստատ դալիտ կլինի, ու տենց։ չեմ դիմանում, մտածում եմ ոնց անեմ վերջացնի, ասում եմ՝ — #զգոն եղիր, կարող է ասենք մեկը մեր #պոլիտեխնիկ ֊ում սովորած լինի, հայերեն իմանա, հասկանա ինչ ես ասում։ — չէ, ինչի հետեւից ես ընկել, սրանք չեն ջո[գ]ում, մի անգամից ուրախ ուրախ կգար կբարեւեր, իրան պալիծ կաներ։ — հմ — ասում եմ, իսկ նա շարունակում է։ հետո մեզնից մեկը իրան ասում ֆ՝ — լսի դու լրիվ #ռասիստ ես։ ու այստեղ բոլորը շրջվում են նայում են մեր վրա։ քանի որ #ռասիզմ բառը բոլորը գիտեն ու դա մենք ենք մեզ պալիծ արել։ #պալիծ #վառել #ուտենց #զրույց
Люди, входящие в группу (диаспору) воспринимаются как «свои». А все – я подчёркиваю, все – находящиеся за пределами группы, воспринимаются как чужие.
И вот здесь нас ждёт самое страшное.
То, что недопустимо или порицаемо по отношению к своим, вполне может быть допустимо и – внимание – поощряемо.
Об этом много и хорошо вот в этой книге Sherif, M & Sherif, C.W. Groups in harmony and tension. New York:Harper, 1953. Русского издания не знаю, но пример одного из экспериментов этих психологов я уже приводил. Там, кстати, чётко видно, что «чужих» можно бить. И что это считалось правильным.
Теперь к страхам русских перед «понаехавшими». Они, я думаю, в основном продиктованы именно вот этим фактом – знанием того, что с «чужим» можно делать всякое и «свои» не остановят.
Откуда есть такое знание? Ведь книжку Шэрифа читали далеко не все.
А знание – из подростковых компаний. Там чётко было понятно, где свои, где чужие, и что делать можно, а что нельзя. И – с кем можно. Конечно, не все участвовали в таких компаниях, но многие, многие через это прошли.
Многие прошли, опыт остался. Вот и…
ու տենց
Ահա, Շարունակվում է՝
Ահա, իմ պատասխանը Օնիկի այս տեքստին
ու տենց